ТЕОРИЯ ОБОНЯНИЯ

Констанс Классен, Дэвид Хоувз, Энтони Синнотт
ЗНАЧЕНИЕ И ВЛАСТЬ ЗАПАХА

Запах — великая сила. Обонятельные ощущения воздействуют на нас на физическом, психологическом и социальном уровнях. Однако в большинстве случаев мы вдыхаем окружающие ароматы, не осознавая в полной мере их значения в нашей жизни. И лишь когда по каким- то причинам у нас что-то не в порядке с обонянием, мы начинаем понимать, сколь важно восприятие запахов для психологического комфорта. Один человек, утративший обоняние в результате черепно-мозговой травмы, выразил это следующим образом:

Когда я потерял [восприимчивость к запахам], я будто ослеп.
Изрядная часть вкуса к жизни ушла вместе с обонянием. Мы даже не представляем себе, насколько этот самый «вкус» состоит из запахов. Мы ощущаем запал; людей, запах книг, запах города, запах весны… Быть может, мы не фиксируем эти ощущения, однако они составляют исключительно важный бессознательный фон, на котором разворачивается жизнь. Весь мой мир неожиданно потерял львиную долю прежнего богатства.

Энтони Синнотт провел опрос 270 студентов и профессоров Монреальского университета Конкордия. Всех их попросили высказаться на тему о роли запахов в их жизни. На вопрос о любимых запахах ответы последовали самые разнообразные: от предсказуемых — «запах младенца», «свежескошенной травы», «роз», «хлеба домашней выпечки» — до самых неожиданных типа «запахи Монреальского Форума и Олимпийского стадиона», «запах потного тела», «псины», «бензина».
Ответы на вопрос о неприятных запахах не уступали в разнообразии: «вонючие мужчины в автобусе», «свинофермы и курятники», «сигаретный дым», «больницы», «сырое мясо». Интересно, что, хотя у многих людей фабричные духи вызывают вполне приятные ассоциации, многие причислили их к нелюбимым запахам. Некоторые подчеркивали физический дискомфорт, вызываемый у них запахом духов: «мгновенная головная боль и тошнота»; «от запаха духов я чихаю» — вот некоторые из описанных респондентами вариантов реакции на аромат духов.
Другие говорили, что духи перебивают естественные запахи и вообще резко снижают сенсорную восприимчивость.

Запах может спровоцировать глубокую эмоциональную реакцию. Запах, ассоциирующийся с положительными переживаниями, может вызвать прилив радости; отвратительный запах или запах, связанный с неприятными воспоминаниями, — гримасу отвращения. Респонденты упомянутого опроса отмечали, что многие их ольфактор- ные пристрастия и антипатии основаны на эмоциональных ассоциациях. У некоторых людей такие ассоциации оказываются настолько сильными, что запахи, традиционно считающиеся неприятными, могут перейти в разряд любимых — и наоборот. К примеру, запах бензина обычно считается неприятным, однако один из респондентов любил его, объясняя это так: «[он] напоминает мне обо всех местах, куда я могу съездить или уже съездил на своей машине, т.е. о свободе». Другой человек испытывал слабость к запаху стадионов, поскольку последний ассоциировался у него с любимым спортом. Подобным же образом некоторые на первый взгляд нейтральные или приятные запахи — типа запаха моркови, мускусной дыни или цветов — вызывали у отдельных респондентов стойкое отвращение из-за связанных с ними тяжелых или неприятных воспоминаний:

Два года назад, когда умер отец, мы поставили какие-то цветы перед его фотографией. Теперь запах этих цветов напоминает мне о горе, беспомощности и маминых слезах — самых горьких из всех ее слез.

Таким образом, восприятие запаха состоит не только из непосредственно обонятельных ощущений, но и из воспоминаний и эмоций, с этим запахом связанных.
Запахи представляют собой важнейший элемент социальных отношений. Один из респондентов проведенного опроса отметил: «Мне кажется, эмоциональные связи не могут быть подлинными без тактильных и обонятельных ощущений. Чтобы воистину почувствовать связь с любимым человеком, непременно нужно «уткнуться в него носом»». В самом деле, вскоре после рождения младенец начинает узнавать запах своей матери, а взрослые могут идентифицировать по запаху своих детей или супругов.
В одном из ставших уже классическими тестов мужчины и женщины выбирали из дюжины футболок одежду своих партнеров по браку — исключительно по запаху.
До эксперимента большинство из этих людей никогда в жизни не отдавали себе отчета в том, что запах может стать ключом к идентификации членов их семей. Однако, как показал эксперимент, запахи — пусть и на бессознательном уровне — регистрируются мозгом.
Несмотря на важнейшую роль, которую играет обоняние в нашем эмоционально-сенсорном восприятии, из всех человеческих чувств современная западная культура уделяет ему наименьшее внимание6. Чаще всего столь презрительное отношение к обонянию объясняют тем, что по сравнению с той ключевой ролью, какую оно играет в жизни животных, человеческое восприятие запахов можно считать атрофированным и ничтожным. Спору нет, острота обоняния у людей не идет ни в какое сравнение с тончайшим чутьем некоторых животных, и тем не менее человек гораздо тоньше, чем принято думать, различает запахи. Человеческий нос может распознать тысячи запахов, источники которых представлены в ничтожных количествах.
И все же запах — исключительно трудноопределимый и сложный для изучения феномен. В отличие от, скажем, цвета запахи не имеют собственных названий — во всяком случае, в европейских языках. Описывая тот или иной запах, мы вынуждены говорить: «пахнет как…», нащупывая точную метафору для описания нашего обонятельного переживания. Запахи нельзя увековечить: не существует ни эффективного способа улавливания ароматов, ни метода их сохранения. В царстве обоняния нам приходится полагаться на описания и воспоминания.
Большинство предпринятых исследований в этой области носили естественно-научный характер. Были достигнуты значительные успехи в понимании химико-биологической природы обоняния, однако множество фундаментальных вопросов по-прежнему остаются без ответа.

Обоняние — это одно или два чувства (одно — отвечающее за непосредственное восприятие запахов, а другое — регистрирующее выделяемые во внешнюю среду химические вещества без запаха — феромоны)? Является ли нос единственной частью тела, воспринимающей запахи? Как и по каким параметрам производить объективные замеры запахов? Огромное поле деятельности остается также для изучения Психологического аспекта восприятия запахов.
Была проведена масса исследований с целью выяснить влияние запахов на работоспособность, настроение, рацион и т.д.

Однако запах — не просто биологическое и психологическое явление. Запах — феномен культурный, а значит, социально-исторический. Запахи наделены культурно релевантными значениями и участвуют в общественной жизни в качестве парадигмы идентификации мира и взаимодействия с ним. В силу личной, эмоциональной природы ольфакторного опыта такого рода значимые запахи усваиваются членами общества на глубоко личностном уровне. Следовательно, исследование истории запахов в культуре представляет собой не что иное, как проникновение в самую сушь человеческой культуры.
Девальвация обонятельного аспекта в современной западной культуре есть прямое следствие ревальвации чувств, имевшей место в XVIII и XIX столетиях. Философы и ученые этого периода решили, что в той же мере, в какой зрение есть превалирующее чувство разума и цивилизации, все, что связано с восприятием запахов, есть знак безумия и дикости. Как доказывали Дарвин, Фрейд и другие, в процессе эволюции чувство обоняния отступило на задний план, а зрение приобрело первостепенное значение. Тем самым современные люди, придающие большое значение запахам, были сочтены либо недостаточно развитыми дикарями, дегенеративными маргиналами, либо не вполне нормальными психически: извращенцами, безумцами или идиотами.
Такая тотальная диффамация запаха со стороны европейской интеллектуальной элиты оказала сильное влияние на статус обоняния. Феномен запаха в наши дни «замалчивается». Даже в тех редких случаях, когда он оказывается предметом популярного дискурса — скажем, в некоторых современных произведениях художественной литературы, он не выходит за рамки все тех же стереотипных категорий — категорий нравственного и психического вырождения.
Примером тому может служить невероятно популярная книга Патрика Зюскинда «Парфюмер». Главный герой книги, Жан-Батист Гренуй, человек с исключительно тонким обонянием, — одновременно и «идиот», и «извращенец», а заодно еще и выходец из «вырождающегося» низшего класса. Гренуй удовлетворяет свою патологическую страсть к запахам, убивая девушек, с тем чтобы сполна насладиться их восхитительным ароматом. В конечном итоге Греную, вдоволь напитавшемуся этим девичьим ароматом, удается самому приобрести столь заманчивый запах, что беснующаяся толпа разрывает его на куски и пожирает.

Популярность «Парфюмера» объясняется не только необычным сюжетом и захватывающей интригой, но и (возможно, главным образом) тем, что в романе подтверждается состоятельность многих наших излюбленных ольфакторных стереотипов: маньяк, вынюхивающий свою жертву; благоуханная несчастная девушка; опасная дикарская составляющая восприятия запахов.
Откуда эта культурная несправедливость и диффамация запаха? В общих чертах можно сказать, что элементы, систематически подавляемые в той или иной культуре, подавляются не только потому, что почитаются низменнымиТно еще и потому, что в них видят угрозу социальному порядку. Возникает вопрос: каким же образом развитая культура восприятия запахов может угрожать устоявшемуся социальному порядку Запада?

Начнем с того, что современной западной трактовке запахов предшествовала иная. Запахи понимались как врожденные «сущности», индикаторы внутренней истины.
Иначе говоря, посредством обоняния человек взаимодействовал скорее с внутренней сутью, чем с поверхностной видимостью, — в отличие от зрения. Мало того, запахи не так-то легко удержать. Неуловимые и всепроникающие, они сплавляют различные сущности в единое обонятельное целое. Именно такая сенсорная модель, очевидно, противостоит нашей современной одномерной концепции мироздания, с ее акцентом на неприкосновенности личной жизни, дискретными составляющими и поверхностными взаимодействиями.
Все это не означает, что общество с высокоразвитой культурой восприятия запахов оказалось бы эгалитарной утопией, что все его члены гармонично слились бы в аромате общей культуры. Как мы увидим, обонятельные коды часто служат инструментом не столько объединения, сколько разделения и подавления личностей. Наши выводы относительно причин вытеснения обонятельного аспекта на периферию современной культуры сводятся скорее к тому, что бескомпромиссная способность запаха обнажать внутреннюю сущность, его индифферентность к любого рода границам, его эмоциональный потенциал воспринимается ныне как ощутимая угроза господствующему абстрактному и безличному укладу.

Нынешнее общество требует, чтобы мы дистанцировались от эмоций, чтобы социальная структура и социальные барьеры были объективными, рациональными, а не эмоциональными; оно требует уважения к личностным границам. Таким образом, обонятельным кодам по- прежнему дозволено укреплять социальную иерархию на бессознательном или полубессознательном уровне, зрение же, как наиболее беспристрастное (согласно западным стандартам) чувство, призвано обеспечивать современное бюрократическое общество непреложными эталонами.
Академические теории запаха оказались такими же изгоями современной культуры, как и сам запах. Высокий статус зрения, культивируемый на Западе, обеспечивает абсолютно серьезное отношение к исследованиям, посвященным зрению и визуальной реальности, даже если исследования эти носят небесспорный характер. Зато любая попытка анализа обоняния и запахов рискует быть попросту уничтоженной общественным мнением как фривольная и неуместная. Тем не менее роль запаха и обоняния в современной культуре — тема столь глубокая и привлекательная, что множество ученых, подвизающихся в самых разных областях знания, в том числе историков, социологов и антропологов, предпринимали попытки исследовать этот вопрос. <…>

Перевод О. Литвиновой